КИТАЙСКАЯ КНИГА КНИГ

Учитель [Конфуций] сказал: "Продлись мои лета, [я бы] пятьдесят [из них] отдал изучению `Перемен' и смог бы избежать больших отклонений" 

"Лунь юй", VII, 16/17 

Загадочно само название "Чжоу и". Каждый из двух составляющих его иероглифов может быть понят по крайней мере двояко. Чжоу -- это, во-первых, имя династии, правившей в Китае с конца II тысячелетия до н. э. по середину III в. до н. э., и хронологическое обозначение данной эпохи; во-вторых, слово, имеющее значения "оборот, круг, цикл, везде, повсюду, полный, исчерпывающий". Иероглиф и означает, во-первых, "легкий, нетрудный"; во-вторых, "перемена, метаморфоза". Соответственно сочетание "Чжоу и" допускает четыре осмысления: "[Канон] перемен [эпохи] Чжоу", "Легкий [канон эпохи] Чжоу", "Всеохватно-круговые перемены", "Всеохватно-круговой легкий [канон]". Использованное здесь для уточнения смысла слово "канон" является эквивалентом иероглифа цзин, входящего в состав синонимичного "Чжоу и" обозначения -- "И цзин" ("Канон перемен", именно "канон", а не "книга", поскольку последнему термину точно соответствует иероглиф шу, что, в частности, отражено в различении "Четверокнижия" -- "Сы шу" и "Пятиканония" -- "У цзин"). 

[…] 
 
"Чжоу и" -- наиболее авторитетное произведение китайской канонической и философской литературы, стоящее во главе "Тринадцатиканония" ("Ши сань цзин") и "Пятиканония" ("У цзин"), оказавшее фундаментальное парадигматическое воздействие на всю культуру традиционного Китая и сопредельных стран. Выраженные в нем идеи, отмечает современный специалист из КНР Чжу Бо-кунь, "создали своеобразное мировоззрение и методологию, оказали огромное влияние на развитие философии, религии, естественных наук, литературы и искусства в древнем Китае, в результате чего китайская культура стала совершенно уникальной в истории мировой культуры и внесла свой вклад в человеческую цивилизацию". Символы и принципы "Чжоу и" пронизывали буквально все сферы жизни традиционного Китая -- от теоретических эмпиреев и высокого искусства до бытовых предметов и украшений. Из этого же источника черпали астрономы и астрологи, навигаторы и гадатели, музыканты и врачи, историки и администраторы, мастера боевых искусств и знатоки тайн продления жизни. Благодаря своей абстрактной универсальности символика "Чжоу и" еще на рубеже XIX--XX вв. одновременно использовалась и в магических ритуалах ихэтуаней, и в изображениях даосских божеств, и в почтово-телеграфном коде, и в детских головоломках и т.д. 

В старейшем китайском библиографическом каталоге "И вэнь чжи" выдающегося историка древности Бань Гу (32--92) первый раздел, носящий заглавие "Шесть искусств" ("Лю и"), посвящен важнейшей, канонической литературе. В послесловии к нему развита теория, согласно которой пять канонов -- "Юэ" ("Музыка"), "Ши" ("Стихи"), "Ли" ("Благопристойность"), "Шу" ("Писания"), "Чунь цю" ("Весны и осени") соответствуют "пяти постоянствам" (у чан) -- гуманности (жэнь), должной справедливости (и), благопристойности (ли), разумности (чжи), благонадежности (синь), а также "пяти учениям" (у сюэ) и "пяти элементам" (у син). Канон "Перемены" ("И", т.е. "Чжоу и") назван "истоком" (юань) всей этой системы и вместе с сопричастными ему произведениями помещен в начальном (первом из девяти) подразделе "Шести искусств". В дальнейшем подобное положение "Чжоу и" никогда не оспаривалось и только укреплялось. Однако еще в основополагающем даосском трактате "Чжуан-цзы" (IV--III в. до н.э.), в списке канонов, аналогичном приведенному, "И" был поставлен на предпоследнее, пятое, место -- после "Ши", "Шу", "Ли", "Юэ" и перед "Чунь цю". 

"Чжоу и" включает в себя каноническую часть (в двух разделах) -- собственно "И цзин" (это название по принципу pars pro toto часто употребляется и как синоним "Чжоу и") и комментирующую -- "И чжуань" (или "Ши и" -- "Десять крыльев", т.е. семь комментариев, три из которых имеют по два раздела). Следовательно, весь текст помимо самого общего деления на две части -- цзин и чжуань -- членится на восемь (канон-цзин и семь комментариев-чжуань) и двенадцать (два раздела собственно "И цзина" и "Десять крыльев") частей. 

Эта текстологическая фиксация нумерологической пары чисел 8 и 12 символизирует собой союз земли и неба, т.е. пространства и времени. 8 -- основополагающая характеристика пространства как 8 стран и полустран света, 8 секторов плоскости или 8 частей трехмерного тела (исходного куба, в первичном делении тремя взаимно перпендикулярными плоскостями членящегося на 8 кубиков), а 12 -- времени как 12 месяцев года и 12 частей суток. В двухмерном пространстве геометрическую взаимосвязь 8 и 12 представляет древнейшая фигура, воплощенная в китайских монетах, зеркалах, схематизации гексаграмм, горизонтальных проекциях мерных сосудов и ритуальных предметов. Она являет собой квадрат, вписанный в круг, и означает единство земли и неба, традиционные символы которых -- квадрат и круг. При площади такого квадрата, равной 8 единицам (и традиционном нумерологическом округлении числа пи до 3), площадь включающего его круга равна 12 единицам. (Кстати, и длина окружности тут соответствует 12 линейным единицам.) 

Основу "И цзина" составляют 64 гексаграммы (лю ши сы гуа) -- особые графические символы, состоящие из шести расположенных друг над другом воспроизводящихся снизу вверх, т.е. противоположно искусственному порядку -- воспроизведению иероглифов -- и однонаправленно с естественным порядком -- ростом растений) черт двух видов, целой и прерванной, во всех комбинаторно возможных сочетаниях. Черты (яо) истолковываются как знаки универсальных мироустроительных сил: женской, темной, пассивной инь (прерванная черта) и мужской, светлой, активной ян (целая черта), а их двойные, тройные и т.д. комбинации -- как знаки более конкретных воплощений инь и ян во всех сферах бытия. Центральную роль в этой системе играют восемь триграмм (ба гуа) -- сочетания из трех черт, считающиеся половинными компонентами гексаграмм и знаменующие собой восьмеричный набор универсалий:  Цянь -- творчество, крепость, небо, отец;  Кунь -- исполнение, самоотдача, земля, мать;  Чжэнь -- возбуждение, подвижность, гром, первый сын;  Кань -- погружение, опасность, вода, второй сын;  Гэнь -- пребывание, незыблемость, гора, третий сын;  Сюнь -- утончение, проникновенность, ветер (дерево), первая дочь;  Ли -- сцепление, ясность, огонь, вторая дочь;  Дуй -- разрешение, радостность, водоем, третья дочь. 

Происхождение канонической части "Чжоу и" связано с гадательной практикой и восходит к концу II -- началу I тысячелетия до н.э. Древнейшие мантические приемы в "Чжоу и" преобразованы в нумерологическую систему математикоподобных операций с числами и геометрическими фигурами, задача которой -- "разделять по родам свойства всей тьмы вещей" ("Си цы чжуань", II.2). В приписываемой Конфуцию, но реально сложившейся, видимо, в V--III вв. до н.э. комментирующей части и главным образом в ее наиболее философском разделе -- "Си цы чжуани" ("Комментарии привязанных изречений") эта система трактуется как учение о замкнутой, состоящей из 64 основных ситуаций структуре постоянно и циклически изменяющегося мира: "Перемены имеют Великий предел (тай цзи). Это рождает двоицу образов [инь и ян]. Двоица образов рождает четыре символа (сы сян). Четыре символа рождают восемь триграмм (ба гуа)" ("Си цы чжуань", I, 11, ср. схемы 1, 2). 

Гуа (мантический символ, "три-, гексаграмма") -- одна из самых оригинальных и фундаментальных общеметодологических категорий китайской философии, одновременно обозначающая конститутивные элементы двух универсальных классификационных схем (8 триграмм -- ба гуа и 64 гексаграмм -- лю ши сы гуа). Этимологически иероглиф гуа  связан с изображением геометризированных графических результатов скапулимантии -- гадания на костях (бу  ), широко применявшегося в Китае в конце II -- начале I тысячелетия до н.э. Это значение гуа, по-видимому, еще отражено в трактате III в. до н.э. "Сюнь-цзы". Позднее гуа были связаны с другой, менее древней гадательной практикой -- на тысячелистнике (ши), построенной на получении числовых комбинаций, что широко отражено в историческом памятнике V--IV вв. до н.э. "Цзо чжуань" ("Комментарии Цзо [к летописи `Весны и осени']"), повествующем о событиях VIII--V вв. до н.э. В итоге гуа объединили идеи геометрической символизации и числовой комбинаторики, из чего выросла общетеоретическая методология. 

Китайская традиция возводит происхождение гуа к мифическим источникам цивилизации в стране -- деятельности первого императора (культурного героя) Фу-си, который использовал чудесно явленные гуа как природосообразные парадигмы в созидании основ материальной культуры. 

Целостная философская концепция гуа впервые была сформулирована в приписываемой Конфуцию (551--479) комментирующей части "Чжоу и" ("Си цы чжуань", "Шо гуа чжуань" -- "Комментарий изъяснения триграмм"). Специфику категории гуа составляет материальная выраженность в двух количественно определенных наборах графических символов -- 8 триграммах и 64 гексаграммах. Каждой гуа присущи индивидуальное имя (8 триграмм и их удвоения -- 8 гексаграмм -- одноименны), образный и понятийный комплексы, стандартные формулы как абстрактного, так и конкретного содержания. Например, двум парам главных гуа  и    | соответствуют имена Цянь и Кунь, образы неба и земли, понятия творчества и исполнения и т.д. Согласно К. Юнгу, гуа фиксируют общечеловеческий набор архетипов (врожденных психических структур). Триграммы, гексаграммы и их компоненты во всех комбинаторно возможных сочетаниях образуют универсальную иерархию классификационных схем, в наглядных символах (сян) охватывающую любые аспекты действительности -- части пространства, отрезки времени, природные стихии, числа, цвета, органы тела, социальные и семейные положения и т.д. 

Структурно и онтологически 8-членный и 64-членный наборы гуа представляются продуктами последовательного раздвоения (по принципу инь--ян) Единого -- Великого предела (тай цзи), т.е. элементами числового ряда I, 2, 4, 8, 16, 32, 64. Однако исторически гексаграммы могли возникнуть раньше триграмм, ставших инструментом их теоретического осмысления. 

В статическом плане каждый из наборов -- 8 триграмм и 64 гексаграммы -- зафиксирован в двух стандартных пространственно ориентированных квадратно-круговых расположениях, приписываемых мифическому императору Фу-си (жившему, согласно традиции, в начале III тысячелетия до н.э.) и историческому основателю династии Чжоу -- Вэнь-вану (XI в. до н.э.). С этими расположениями связаны соответствующие линейные последовательности гуа (см. схемы 3, 4, 6--9). В канонической части стандартного текста "Чжоу и" гексаграммы расположены в последовательности Вэнь-вана. Постепенная смена целых (ян) и прерванных (инь) черт триграмм и гексаграмм в последовательности Фу-си подчинена той же закономерности, что и смена знаков 1 и 0 в обозначении натурального ряда чисел в двоичной арифметике. Соответственно 8 триграмм и 64 гексаграммы в последовательности Фу-си представляются в двоичном коде как 7 ... 0 и 63 ... 0. Создатель двоичной арифметики Лейбниц усмотрел в этом подобии, стимулировавшем его работу в данном направлении, свидетельство предустановленной гармонии и единства божьего промысла для всех времен и народов. 

В 1973 г. при археологических раскопках в Мавандуе был обнаружен древнейший, датируемый 180--170 гг. до н.э., текст "Чжоу и", которому присущ ряд существенных особенностей. В нем примерно половина гексаграмм (точно -- 34) названы более или менее отличающимися от стандартного текста иероглифами; канон и комментарий "Си цы чжуань" не разделены на две части; отсутствуют комментарии "Туань чжуань" ("Комментарий суждений"), "Сян чжуань" ("Комментарий символов") и "Вэнь янь чжуань" ("Комментарий знаков и слов"); в тексте, соответствующем стандартной первой части "Си цы чжуани" (разбивка Чжу Си, 1130--1200), нет параграфа 8, переставлены местами параграфы 9 и 10, а в тексте, соответствующем параграфу 5 стандартной второй части данного комментария, присутствует 1000-иероглифное дополнение, в которое включен параграф 3 "Шо гуа чжуани". В связи с последним обстоятельством стоит отметить, что само употребление термина "8 триграмм" (ба гуа) в "Чжоу и", по-видимому, нумерологизировано: он встречается здесь ровно 8 раз: 7 раз в "Си цы чжуани" и 1 раз в "Шо гуа чжуани" -- именно в параграфе 8, который изначально, быть может, действительно входил в состав "Си цы чжуани", включавшей в себя таким образом все 8 употреблений термина "8 триграмм". 

Но наиболее важная особенность мавандуйского "Чжоу и" -- специфическая последовательность гексаграмм, отличающаяся строгой закономерностью и типологически схожая с последовательностью Фу-си, хотя отнюдь не идентичная ей. Содержащая эту последовательность каноническая часть мавандуйского "Чжоу и" представляет собой манускрипт на шелковой ткани, разделенный вертикальными линиями на 93 столбца, в каждом из которых количество иероглифов колеблется от 64 до 81, что свидетельствует о нуме-рологизированности самой формы записи нумерологического канона, поскольку 64 (4³) и 81 (З⁴) -- основополагающие числа китайской нумерологии. 

В ицзинистике (и сюэ -- науке об "И цзине", или "Чжоу и") в течение столетий обсуждается проблема трех текстов этого памятника. Древнейшее сообщение о них содержится в каноническом произведении III в. до н.э. "Чжоу ли" ("Чжоуская благопристойность"), где сказано, что при великом гадании (да бу) использовались "приемы трех Перемен" (сань и чжи фа): "Смыкающихся гор" ("Лянь шань"), "Возвращения в сокровищницу" ("Гуй цзан") и "Всеохватно-круговых (Чжоуских) перемен" ("Чжоу и"). Ицзинисты считали "Лянь шань", "Гуй цзан", "Чжоу и" тремя вариантами одного произведения -- "И" ("Перемены"), возникшими в разные эпохи, и соответственно связывали их либо с тремя выдающимися правителями -- Фу-си (или действовавшим после него Шэнь-нуном), Хуан-ди (преемником Шэнь-нуна) и Вэнь-ваном, либо с тремя первыми династиями -- Ся (XXI--XVI вв. до н.э.), Шан-Инь (XVI--XI вв. до н.э.) и Чжоу (XI--III вв. до н.э.). Тексты "Лянь шань" и "Гуй цзан" считались утраченными, поэтому их отличие от "Чжоу и" оставалось загадкой. 

К иному выводу пришел один из крупных представителей критической текстологии эпохи Дин (1644--1911) -- Пи Си-жуй (1850--1908). Его точку зрения мы воспроизводим в изложении Ю.К. Щуцкого: "Вполне вероятно, что `Лянь шань" и `Гуй цзан" даже и не тексты, а только системы гадания. Можно даже предполагать, что до Конфуция и `Чжоу и" была тоже лишь системой гадания и не существовало записанного текста. Словом, тщетны попытки доказать, что были три разные версии `Книги перемен", относимые к разным эпохам, ибо первоначально `Чжоу и" -- название одной из систем гадания, наряду с системами `Лянь шань" и `Гуй цзан". Но Конфуцием была выдвинута только система `Чжоу и", тогда еще лишенная записанного текста. Поэтому искать текст `Лянь шань" и `Гуй цзан" напрасно, их никогда не было, текст же `Чжоу и" не старше Конфуция". 

В целом критическая текстология эпохи Цин явилась одной из вершин развития традиционной китайской науки, и полученный в ее рамках вывод Пи Си-жуя следует признать весьма основательным. Его можно подкрепить и тем, что, согласно "Чжоу ли", различие между "тремя Переменами" заключено в каких-то технических "приемах" (фа -- "метод, способ, образец, норма, закон"). Кстати, как раз этот употребленный Пи Си-жуем иероглиф фа Ю.К. Щуцкий перевел словом "система" в сочетании "система гадания". 

Однако признание вывода Пи Си-жуя отнюдь не противоречит данным древних авторов, в частности, древнейшего комментатора "Чжоу ли" -- Ду Цзы-чуня (ок. 30 г. до н.э. -- ок. 58 г. н.э.), утверждавшего, что "`Лянь шань" -- это Фу-си, а `Гуй цзан" -- Хуан-ди". Ду Цзы-чунь не квалифицировал "Лянь шань" и "Гуй цзан" как тексты, но только указывал на их связь с именами Фу-си и Хуан-ди. Между тем хорошо известно, что с именем Фу-си связано специфическое расположение гуа -- главных элементов данной системы. Другое, альтернативное расположение приписывается Вэнь-вану, имя которого однозначно соотносят с "Чжоу и". Отсюда легко заключить, что "Лянь шань", "Гуй цзан" и "Чжоу и" знаменуют собой разные системы расположения гуа, изобретателями которых считались соответственно Фу-си, Хуан-ди и Вэнь-ван. 

Следующее наше предположение состоит в том, что "созданная" Хуан-ди система "Гуй цзан" есть не что иное, как мавандуйское расположение гуа. Подтверждается этот тезис текстологическими наблюдениями. Прежде всего нужно отметить, что мавандуйское расположение, по-видимому, было достаточно широко известно, хотя это и становится понятным только после его обнаружения. Так, в "Го юе" ("Речах царств", похожем на "Цзо чжуань" историческом памятнике V--III вв. до н.э., описывающем события X--V вв. до н.э.) первыми, т.е. в наиболее значимой позиции, упоминаются сведенные в пару гексаграммы Цянь (No 1) и Пи (No 12). Они приведены в составе гадательной формулы юй Цянь чжи Пи -- "сталкиваешься с Цянь и переходишь к Пи", которая тут употреблена неестественно. Эта неестественность, которую мы разъясним ниже, может быть понята как сигнал особой взаимосвязи выделенных гексаграмм. 

Наиболее вероятный вариант подобной взаимосвязи -- вхождение гексаграмм в пару, открывающую собой определенную последовательность гуа и таким образом обозначающую ее. Данный способ обозначения последовательности гуа известен, например, по тексту "Ли цзи" (гл. 9). 

Следовательно, пару гексаграмм Цянь и Пи в "Го юе" можно трактовать как символ определенной последовательности гуа, и именно мавандуйской, поскольку ее начальные гексаграммы -- Цянь и Пи. 

Впрочем, в мавандуйском тексте данные гексаграммы названы иными иероглифами -- Цзянь (Затвор) и Фу (Жена), которые, видимо, содержат в себе намеки на терминологические обозначения данного расположения гуа. Первый из них, кажется, связан с именем Хуан-ди -- Сюань-юань (Оглобля Колесницы), так как иероглиф цзянь имеет значение "чека (колеса)". Присуще ему и еще одно значение -- "ушки треножника-дин", а треножник-дин сыграл особую роль в жизни и смерти Хуан-ди. 

Правая часть иероглифа фу  идентична правой части гуй из сочетания "Гуй цзан", и, возможно, тут мы имеем дело с разнописями одного и того же знака, возникшими при неквалифицированном переписывании или преобразовании иероглифов путем придания им смыслоопределяющих ключевых компонентов (левых частей). Трактовка иероглифа гуй из сочетания "Гуй цзан" как обозначения гексаграммы вполне допустима, поскольку знак шань ("гора") из аналогичного сочетания "Лянь шань" традиционно идентифицируется с гуа Гэнь (гекс. No 52), образом которой является гора. 

Из проведенного анализа следует, что если наша гипотеза верна, то "Лянь шань", "Гуй цзан" и "Чжоу и" соответствуют трем известным ныне типам расположений гуа, соотносимым с именами Фу-си, Хуан-ди и Вэнь-вана. Все они основаны на едином тексте -- "Чжоу и", и поиск каких-то других вариантов -- "Лянь шаня" и "Гуй цзана" -- бессмыслен: таковых не существовало. Обнаружение же мавандуйского текста -- еще одно замечательное свидетельство точности древнекитайских авторов (в данном случае -- отмечавших существование третьего типа расположений гуа).